Комитет по организации гражданского трибунала Национальной ассамблеи появился по предложению фракции национал-патриотов. Сама концепция трибунала возникла еще до создания Ассамблеи. Тогда же на национально-патриотической конференции было решено учредить Московский гражданский антифашистский трибунал и принять антифашистскую декларацию. Инициаторы проекта гражданского трибунала рассматривают этот процесс, в отличие от Нюрнбергского, как суд не над структурами, а над явлением, которое, по их мнению, начинает распространяться в нашей стране. Вот как обосновал нам свои предложения один из авторов этого проекта, председатель Комитета по организации гражданского трибунала Валерий Смирнов.
— Валерий Марксович, в чем суть такого органа, как гражданский трибунал?
— Гражданский трибунал — это не юридическая инстанция, он не подменяет собой органы правосудия и не является альтернативной судебной властью. Его задача — дать политическую оценку конкретным действиям, путем которых формально демократический режим преобразуется в фашистский. На мой взгляд, решения трибунала должны быть скорее сходны с вердиктом присяжных, которые от лица гражданского общества выносят принципиальные оценки: виновен или не виновен. Юридическую оценку должны давать другие инстанции, в том числе, возможно, и международные. Для этого у нас есть Конституция и законы, как бы защищающие права граждан. Вот в этом "как бы" и вся суть, отличающая демократическое государство от тоталитарного. У трибунала нет реальных властных полномочий, чтобы сделать формально демократические законы реально действующими, но в наших силах дать конкретным проявлениям их бездействия общественную оценку и при необходимости квалифицировать как пособничество становлению в стране фашистского режима. Наша концепция достаточно нова, и пока не все осознают, насколько она применима к нашим реалиям. Сегодня ситуация с демократией в России даже не та, что была восемь лет назад, а уже и тогда она была далека от идеала. Я вижу свою задачу в том, чтобы донести антифашистскую концепцию гражданского трибунала до всех членов Национальной ассамблеи. По моему мнению, обеспечить самый широкий спектр политических взглядов в работе трибунала — это самое весомое, что может дать ему Национальная ассамблея.
— Почему вы называете режим, который устанавливается в нашей стране, фашистским?
— Слово "фашизм" в наши дни, к сожалению, стало чем-то вроде политического мата. Если у нас кого-то надо "опустить", то ему приклеивают ярлык "фашист". В свое время пропаганда хорошо поработала в плане демонизации фашизма. В результате истинный, политический смысл этого термина выветрился. Все понимают, что фашизм — это плохо, но не все знают, почему, в чем, собственно, заключается суть этого явления. Употребляя термин "фашистский", мы имеем в виду не "матерный", а его подлинный, политический смысл.
Давайте, вспомним историю. Фашизм как явление на государственном уровне существовал во многих странах Европы первой половины двадцатого века: в Германии, Франции, Испании, Португалии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Норвегии, Италии, нынешних странах Балтии. Слово фашизм происходит от латинского fasci — "пучок прутьев, перевязанных ремнем, с воткнутым в них топориком". Этот образ ввел в обиход Муссолини, родоначальник фашизма. Его символика проста и доходчива: народ — это прутья, сплоченные вокруг национального лидера — боевого топора, при помощи партии — обвивающего прутья кожаного ремня. А все вместе дает ликторский топорик — атрибут власти в Римской империи. Фашистская форма государственного правления предполагает безоговорочное подчинение страны национальному лидеру, а фашистская партия тем и отличается от любой другой, что никаких собственных идей или целей, помимо данных ей вождем, она иметь не может. Обратите внимание, ни на одном съезде фашистских партий прошлого даже речи не шло о выборе вождя — это фюрер выбирал себе партию, а не наоборот! В последний раз, кстати, политический спектакль такого рода мы видели, когда Путин согласился возглавить "Единую Россию". Фашизм — открытый антипод демократии, системе демократических выборов он противопоставляет систему назначаемых фюрером сверху вождей помельче и так до самого низа.
— Разве это не напоминает пресловутую путинскую "вертикаль власти"?
— Не надо путать фашизм с любой авторитарной формой правления. Например, в советское время у нас были периоды весьма жесткого авторитаризма, которые, впрочем, сменялись более демократическими. Но ни в один из них сам демократический принцип построения всех уровней власти не отвергался полностью, что характерно для фашизма. Фашизм нельзя путать и с монархией, пусть даже абсолютной: для сакрального "брака" страны с царем посредник-партия не нужна.
Кроме того, для фашистского режима характерна корпоративная экономика. Крупные государственные корпорации со ставленниками режима во главе подтягивают под управление государством всех мелких производителей и тем делают их политически зависимыми. Это не социалистическая общенародная, а именно частная собственность, но находящаяся под тоталитарным контролем режима для обеспечения политической лояльности ему. Что, кстати, может приносить его лидерам при желании неплохие доходы. Например, Геринг в фашистской Германии заводил себе картинные галереи и покупал замки не на свою зарплату чиновника, а на дополнительные бонусы, которые он получал, входя в руководство крупнейших германских концернов. Эта же система воспроизводится и в России. Крупный чиновник Медведев до недавнего времени возглавлял совет "Газпрома", за что получал колоссальные вознаграждения. Теперь этот пост перешел к Зубкову, такому же "специалисту по газу" как и Медведев.
Вообще, те три положения, которые определяют фашизм как вид государственного устройства в нашей антифашистской декларации, являются, как говорят математики, его необходимыми и достаточными условиями. Фашизм — это их совокупность, если их не сложить вместе, фашистский государственный строй рассыпается.
— Разве для фашизма не важно опираться на какую-то идеологию, в частности, нацизм?
— Как видите, в данном нами определении фашизма нет его привязки к какой-то определенной идеологии. Так и было в действительности. В различных фашистских государствах существовали разные идеологические течения. Наиболее агрессивный германский фашизм, действительно, опирался на идеологию расизма. В то же время в Италии никаких гонений на евреев не было, они входили даже в Высший фашистский совет. А в войсках Финляндии, например, были даже походные синагоги, хотя официальной эмблемой этой армии была свастика. Во Франции фашизм был еще более нетерпим к евреям, чем в Германии. Страной же, которая максимально, на 95 процентов была очищена от евреев, вообще является Литва. Но внутри Европы все фашистские государства ощущали себя соратниками, они видели в себе общие родовые черты.
Кроме того, фашистский тип власти, в силу отсутствия независимого демократического контроля над ней, очень удобен для личного обогащения. В сегодняшней России, например, у властей предержащих вообще нет никакой идеологии.
— А как тогда, если не с помощью идеи, завоевать популярность населения?
— Можно создать видимость популярности через тотальный контроль над СМИ и удерживать ее путем манипуляций на выборах. Административный ресурс служит власти для конвертации национального достояния в свое личное, руководствуясь принципом "после нас — хоть потоп". Фашизм — очень удобный инструмент для осуществления хищений в невиданных ранее масштабах. В какой еще стране возможно существование такого механизма, как российский стабилизационный фонд? Вдумайтесь, при цене, доходящей сейчас до 140 долларов за баррель нефти, назначается цена отсечки порядка 35 долларов. Из налогов на эти 35 долларов формируется бюджет и оплачиваются все радости российской жизни, от пенсий до расходов на оборону, а вся остальная часть уходит в стабилизационный фонд или его аналоги. То есть четверть дается на проживание всей Российской Федерации, а остальные 75 процентов заныкиваются неизвестно где. Такую систему национального грабежа невозможно создать при другом устройстве власти.
— За счет чего все-таки держится фашистская система?
— Система фюрерского типа многим выгодна, особенно тем, кто не обладает никакими талантами, не способен на интеллектуальное напряжение. По сути, от человека требуется одно умение: лизнуть, пардон, куда надо вышестоящее лицо. Тому, кто отточил это умение до блеска, дорога наверх открыта. Это серьезный шанс выбиться в начальники для человека "серого" и не отягощенного моральными принципами. Напряжение ума здесь будет только мешать. Для таких индивидуумов фашизм — гениальная система. Она дает реальный шанс посредственности выбиться в вожди. Однако такой вождь не может терпеть рядом с собой людей более достойных, чем он сам, поскольку тогда его собственный авторитет будет падать. Поэтому все вокруг на голову должны быть ниже его. Таким образом система доходит до полного посерения и быстро вырождается. Этим объясняется и ее умирание, в целом она недолговечна. Тысячелетний рейх — это иллюзия.
— Все-таки прошлые фашистские режимы держались за счет харизмы национального лидера. А сейчас, по-вашему, это совсем не обязательно?
— Прежние фашистские вожди создавали свои системы ради определенной национальной идеи. Их харизматичность определялась их верой в этот проект и силой убеждения в нем других людей. Не удивительно поэтому, что в большинстве случаев в личной жизни они были аскетами. Во всяком случае, я не припомню, чтобы кто-либо из них объявлял конкурс на национальную идею. Типа, давайте вначале соорудим фашизм, а затем прикинем, зачем он нам нужен.
Их сегодняшние последователи взяли на вооружение фашистскую систему именно как политическое оружие. А его можно направить в разные стороны, в том числе и на удовлетворение личных потребностей. Путин отнюдь не аскет, он получает от власти все мыслимые для него удовольствия, от полета на истребителях до прогулок на президентских лайнерах. Путин — единственный из правителей России, который додумался посетить с государственным визитом Бруней — микроскопическое государство, примечательное лишь тем, что его правитель-султан живет как в средние века, имеет 200 наложниц и золотые унитазы в своем дворце. Как понимаете, весь интерес подобного визита в том, чтобы приобщится к радостям жизни брунейского султана.
В государстве, где есть демократия, заставить всю страну работать на свой карман невозможно. Этого не допустят ни политические оппоненты, ни граждане. Фашистская система сознательно строится в нашей стране — это не случайный выкидыш демократии. Не я один пришел к такому выводу. В самых разных политических кругах аналогия нынешнего российского режима с фашистским возникла уже давно. Антифашистская декларация лишь формализовала это ощущение. Мы хотим перевести наше понимание в практическую плоскость и бороться средствами трибунала с фашизмом, как с порочной для любой страны системой.
— Преступления нацистской Германии были очевидны — это агрессия по отношению к другим государствам, которая сопровождалась массовым уничтожением людей. А за что можно осудить российскую власть, ведь антидемократичность — не преступление?
— В пору зарождения фашизма в Германии международная реакция на него была примерно такой же: "Ну что там фашисты, они же составили альтернативу "красным", которые чуть не пришли к власти! А недемократичность — это их внутреннее дело". Такое же сейчас отношение и к российской власти. Что ей можно инкриминировать? Нефть добывают? Добывают. Мало того, продают ее фактически за четверть цены, а три ее четверти — это долговые расписки. Так что этот режим выгоден всем, кто грабит Россию, им удобно не замечать то, что происходит внутри страны. Какая там у них демократия? Суверенная? Ну что же, и такая бывает: умом Россию не понять, аршином общим не измерить. Но наша задача не добиться международного осуждения, а разобраться самим со своим фашизмом, потому что он наносит вред, прежде всего, самой России. Тем более, что в нашем обществе, в отличие, скажем, от Азии, фашизм имеет четко негативную оценку. Это надо использовать. Привлечь внимание общественности, пока строительство фашистского режима не вошло в необратимую стадию.
— Не боитесь ли вы, что тем самым можно накликать бомбардировки страны, как это случилось в Югославии?
— Во-первых, не вижу в них смысла. При чем тут граждане? Они, скорее, жертвы этого режима. Да и вообще, фашизм в России создается не для большинства народа, как в ХХ веке в Европе, а для паразитирующей на нем "элиты". Во-вторых, не надо строить иллюзий, подобное случается скорее как результат слабости государства, а не обостренного чувства международной справедливости. И надо сказать, что для ослабления страны режим Путина приложил титанические усилия. А то, что ослабление самого этого режима приведет к некой гипотетической угрозе — это в корне неверно. Мы постоянно об этом говорим: обличение фашизма не является ослабляющим Россию фактором, наоборот, оно придает ей силу. Именно в этой борьбе народ из подданных превращается в граждан. Цель и идея трибунала не в том, чтобы осудить режим в целом — это дело крупных политических структур, таких как Национальная ассамблея. Мы хотим обратить внимание на тех, чьими руками строится фашизм — на его пособников. Например, выполняя приказы сверху милицейские начальники, прокуроры, судьи в нарушение закона, конституции делают реальным существование фашистской системы. Идея трибунала — дать конкретным действиям конкретного должностного лица оценку. И тем самым перейти от разбора вождей режима, что делают сейчас многие и без нас, к тому, что затрагивает конкретных граждан — произволу чиновников и их гражданской оценке.
Чтобы решения трибунала были общественно значимыми, их необходимо сделать максимально публичными. Люди должны понять, что тиражируемые телевидением скинхеды со свастикой — это карикатурные фашисты. К настоящему фашизму — политическому режиму — они никакого отношения не имеют. По сути, показная борьба с этим карикатурным противником — способ отвлечь внимание от реальной фашизации общества.
— Как вы считаете, фашизм ждет только крах или возможна его эволюция?
— А как вам кажется, можно ли волка научить есть траву и давать молоко? Некоторым очень хочется в это верить, и я понимаю, почему. Нахождение в подлинной, а не лакейской оппозиции к фашистскому режиму — это моральный подвиг. Не все на него способны. Возникают мысли: а хорошо, если бы те, кто создал эту политическую систему и до сих пор от нее кормится, вдруг как-то сами поняли, что они в чем-то не правы. И, усовестившись, начали думать по-государственному. То есть интересы своего кармана поменяли бы на приоритеты страны.
Когда очень хочется прикинуться дурачком и в это поверить, то сразу находятся видимые обнадеживающие жесты. Потом можно списать собственную душевную слабость на избыточную доверчивость и вообще, веру в лучшее будущее.
Однако я не отрицаю, что в отдельных случаях руководитель даже фашистского государства может прийти к осознанию необходимости демократических перемен. Тот же Франко сразу же после прихода к власти объявил гражданское примирение, и режим начал эволюционировать, хотя и довольно медленно. Но то была личность другого интеллектуального и политического масштаба. Думаю, в политическом матче Франко с нынешними российскими лидерами счет был бы, как и в футболе, — 3:0 в пользу Испании.
Если бы российский режим был готов стать демократическим, проявления этого мы бы видели. Пока же эволюция идет только в обратную сторону. Максимум, на что способна нынешняя власть — это поделиться миллиардом-другим долларов из украденных сотен, но чтобы развернуть оглобли на 180 градусов — я в это не верю. Хотя рад был бы в этом ошибиться. Впрочем, судить о намерениях властей достаточно просто: надо посмотреть, что станет с выборной системой.
— Вы посвятили российской выборной системе целую книгу. Сейчас о фальсификациях на выборах много пишут, что особенного в вашей книге?
— В авторском варианте книга называлась "Афера российских выборов", то есть ее суть в том, что выборы в нашей стране превратились в общенациональную аферу. Я присутствовал при зарождении этого процесса. В конце восьмидесятых выборы в СССР были самыми демократичными в мире. Для выдвижения кандидата в народные депутаты достаточно было получить большинство на собрании из 300 граждан, и я не припомню, чтобы выборы где-то были сфальсифицированы. В 1993 году произошел государственный переворот: расстрел Белого дома, арест народных представителей — и началась деградация системы. Речь идет не об отдельных нарушениях, допущенных чиновниками в ходе выборов, а об управлении масштабными фальсификациями из Кремля, о национальной афере превращения выборов в фарс. Многие говорят о нарушениях, но никто из официальных политиков не обличает российский избирательный лохотрон в целом.
— А разве идея демократии близка народу? На что может рассчитывать Национальная ассамблея?
— К сожалению, действительно, судить о ценности демократии может от силы лишь один процент населения, обладающий способностью к самостоятельной политической оценке. В пору политических катаклизмов он может вырасти процентов до пяти. Гигантское число образованных людей, не считая тех, "кто в полях и огородах", не видит связи между демократией и тем, как мы живем. Но эти один-пять процентов являются мощнейшим транслятором демократической идеи, и их единство может сплотить народ.
Цель Национальной ассамблеи — увлечь политически активное меньшинство для того, чтобы эти люди могли составить действенный механизм, представляющий максимально широкие политические взгляды общества, и, главное, научились сочетать свои позиции в общенациональных интересах. Тогда Россия не окажется в вакууме власти, когда фашистский режим рухнет. А такой конец для него неизбежен.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
