Константин Крылов "Русские вопреки Путину", Алгоритм, 2012
Хотя автор посетовал на название этого сборника статей, придуманное издателями, ход их мыслей можно понять. Да, "Русские вопреки Путину" — это крайне упрощенная, да и вообще кривая в смысловом отношении формула (не в Путине в конце концов дело), однако она в сжатой, "популярной" форме четко позиционирует Константина Крылова и его дискурс, отделяя его от других направлений и сразу обозначая место публициста в политическом раскладе.
Он русский националист, и он — оппозиционный русский националист.
Константин Анатольевич нынче уже примеряет на себя роль партийного функционера. Дискурс ширится, национализм раздвигает богатырскими плечами стены маргинального гетто, выходит на большую дорогу мейнстрима. Их уже и по телевизору показывают и не только для того, чтобы попугать детей. Соответственно, эта книжка — своего рода презентация Крылова, его единомышленников и их взглядов для более широкой публики, чем прежде.
Часть этих статей уже выходила на бумаге, например в "Прогнать чертей". Стало быть, все высокие оценки, данные крыловской публицистике прежде, остаются в силе и сейчас.
Однако чем больше времени проходит с того момента, когда лично я открыл, пардон за затертый оборот, для себя Константина Крылова (а его дискурс сильно отличался от всего политического, что я читал прежде), тем больше я укрепляюсь в мысли, которая и пришла мне в голову первой после ознакомления с его текстами.
Крылов для меня интересен прежде всего как психолог и социолог. Его политическая, политологическая и философская ипостаси представляются менее убедительными.
Вот там, где он пишет про национальный характер, про специфические русские комплексы, психологические проблемы и "заморочки", а главное — про оригинальнейшие особенности здешнего уродливого, не похожего ни на что в своей выморочности социального (правильнее сказать — антисоциального) устройства, там он точен, меток и прозорлив. Но когда дело доходит до интерпретаций и толкований всего этого, то тут уже вопросов возникает гораздо больше.
Сказать, что Крылов тенденциозен — это не сказать ничего. У него каждое лыко в строку. А если не в строку, то он его обтешет, обстругает и согнет так, что оно в строку встанет. На самом деле, если присмотреться, уровень заданности у Крылова не ниже, чем у таких "авторов с направлением", как Павел Пропагандон Данилин, с поправкой на разность убеждений и бездарность последнего.
Если смотреть на мир исключительно сквозь призму крыловских текстов, которые кто-то из комментаторов его "ЖЖ" невежливо, но не вполне безосновательно назвал "агрессивной писаниной", то постепенно и в самом деле можно увериться, что вся вселенная сговорилась против русских людей, чтобы с утра до ночи их обижать.
Но если посты Крылова не являются для вас единственным фильтром, через который смотрят на мир, если ситуации, персонажи или конфликты, о которых он пишет, хоть в какой-то степени знакомы вам, помимо его писаний, тогда его "направление" начинает представляться вам менее убедительным.
Как сказал один коллега про нашего героя: "Он склонен к манифестации, что при его интеллектуальном горизонте зачастую производит странное впечатление".
Вот, скажем, текст Крылова "Россия как чандала. Почему нас так ненавидят?". Он пишет: "Типовой пример восточноевропейской риторики: "Да, Россия участвовала в спасении энного народа от фашистов. Но, во-первых, ее войска пришли поздно — энный народ уже понес потери. (Потери нашей Родины, разумеется, в расчет вообще не берутся: понятно, что мы должны были класть 10 000 своих за одного энца)". Стоп. Кому это "понятно" и откуда это "разумеется"? В "ЖЖ" в таких случая принято просить "пруфлинк", то есть ссылку на достоверный источник. Где, кто и когда слышал какого-либо поляка, чеха и т. д., которому было бы заведомо "понятно" вот это "10 000 за одного"? Тем более чтобы это было "типовым"? Особенно в свете недавних примирительных заявлений той же Польши.
Нечто подобное можно наблюдать и в диалоге Крылова с Михаилом Якубовым по поводу "Неруси", этой новации, привнесенной Константином Анатольевичем в копилку отечественного гуманитарного мышления.
Ответы автора на многократные просьбы либерального оппонента предъявить ему эту пресловутую "нерусь" нельзя счесть слишком убедительными. Критерии весьма размыты, кто будет определять — непонятно. Кто она, эта нерусь? Группа ведущих радиостанции "Эха Москвы"? Сотрудники центра "Сова"? Несколько "работников культуры"?
Крылов: "Они отказывают Солженицыну и Шафаревичу в праве считаться русским интеллигентом". Ответом на вопрос Якубова: "Кто "они"?" звучит фамилия позабытого сейчас журналиста из 1990-х Дейча, фигуры, в своей одиозности далеко превосходящей и Шафаревича, и тем более Солженицына. И этот персонаж имеет полномочия "отлучать" автора "Архипелага ГУЛАГ" от интеллигенции? Серьезно, что ли?
Очень конкретную и ограниченную страту, которую примерно можно определить как "крайние либералы 1990-х", Крылов раздувает до гигантского историософского обобщения, некоей касты злобных упырей, пронизывающей всю историю страны с единственным предназначением — пить русскую кровь.
В этом диалоге разговор закономерно заходит о неизбывных свинцовых мерзостях российской (а если я скажу "русской", я уже "нерусь"?) жизни, которые наши интеллектуалы называют просто "говном". "Говно никто не любит и высказывается по его поводу достаточно резко, — рассуждает Крылов, — однако тут есть принципиальная разница в дальнейшей интерпретации факта наличия говна. Для одних это "случайное явление", для других — "печальная закономерность, которую надо терпеть", для третьих — "национальный позор, который надо исправить во имя высших ценностей", для четвертых — повод для того, чтобы унизить и пожелать зла ненавистным объектам. Заметим, что интенция в большинстве случаев может быть установлена совершенно отчетливо". Понятно, что именно "четвертые" в "раскладе" Крылова — это нерусь.
Но если почитать комментарии к бесчисленным постам автора об исправлении русских недостатков и о вскрытии механизмов российского ада, то можно увидеть, что у читателей нет единого мнения насчет интенции самого Крылова. Мы увидим там русских, которые воспринимают его тексты если не как пожелания зла, то во всяком случае как унижение.
Или другой текст, "Неуважение к себе", которому уже больше 10 лет. Само название точно обозначает очень русскую психологическую проблему, о которой Крылов пишет много, метко, тонко. Но вот там, где от нашего сознания, психологии и социальных особенностей он переходит к "чужим"... Текст в целом — настоящий гимн диаспорности, призыв к русским уподобиться другим народам, большим и малым, с их пресловутой "сплоченностью", "взаимовыручкой", солидарностью и прочей круговой порукой. Очень крыловская тема.
Однако в некотором роде "чужими" для него оказываются и русские за границей. В том смысле, что в отношении них он также ошибается, как и когда пишет про иностранцев и иноплеменников с их якобы тотальной лояльностью своим сообществам и прочей бесконечной "сплоченностью".
Автор заявляет: "Русскоязычные жители всяких "украин" и "латвий" поражают своей крайней, выходящей за всякие разумные пределы лояльностью тем самым режимам, которые их демонстративно нагибают, унижают и всячески дискриминируют".
Судя по недавним событиям в той же Латвии, это не то что не так, а по сравнению с "крайней, выходящей за пределы лояльностью", про которую вколачивает Константин Анатольевич, дело обстоит чуть ли не ровно наоборот. Текст датирован 2001-м. Уже тогда борьбу в Латвии вели отчасти те же люди, что добились референдума сейчас.
Но зачем публицисту все эти факты и подробности, которые так неудобно не вписываются в рисуемые им картины, когда у него "направление"?
Наконец, о сплоченности, великой и ужасной. А в интерпретации Крылова она и в самом деле наводит некоторый страх. Вначале он проводит очень точную мысль, формулируя проблему: "Быть русским сейчас бесполезно". Это прямо отсылает к понятию "идеальные интересы" (то есть идеалы, следовать которым выгодно), это установка на позитивную русскость. И тем поразительнее, что сразу же после этого первым среди способов сплочения сообщества автор называет не "бонусы", которые должна давать принадлежность к этому сообществу, а репрессии против тех, кто его предает. Грубо говоря, чтобы сохранить себя, нация прежде всего должна быть готова "сделать темную" предателю.
Публицист ни минуты не сомневается, что у "всех остальных" "именно так и делается". "Эмансипированные американские евреи, кряхтя и скупясь, выплачивают сионистским эмиссарам немалые деньги "на государство Израиль", — рассказывает Константин Крылов. Я не знаю, платят ли такие интеллектуалы, влиятельные в масштабах США и всего мира, как Наом Хомски и прочие пропалестински настроенные левые либералы — евреи, "сионистский" налог, но то, что свое влияние они используют против Израиля, — это объективный факт. За что их и ненавидят правые израильтяне.
Далее следуют хорошо известные песни: все нации, как одна, патриотичны, "самокозление" — чисто российский феномен и патология, невозможно представить себе, чтобы американец (француз, немец etc.) поносил свою страну (я пересказываю своими словами, все эти пластинки уже заезжены до дыр), и все в этом духе.
Помните такого бойца смешанного стиля Джеффа Монсона? Да, да, того самого, которого с трудом побил Емельяненко, а Путина потом освистали. Американец Монсон — убежденный левый анархист. В Сети есть изложение им своих взглядов на американскую элиту, на политику американского государства, да и на свою родину как таковую. Патриотическими их не назовешь, и это самое мягкое, что можно сказать. И никто ему "темную" не делает, не третирует, страшным карам не подвергает, от соревнований не отстраняет и по американским улицам он, надо думать, ходит без опаски. Ладно, боец MMA — не бог весть какая звезда. Ну а, например, Оливер Стоун, этот американский Сергей Бондарчук, автор гиперпатриотического "Рожденного четвертого июля", который вместе с тем съездил на Кубу, встретился с Кастро и снял про него апологетический фильм? По американским "понятиям" — это практически госизмена с отягчающими обстоятельствами. А Майкл Мур, который, стоя на сцене в Каннах с главным призом, просил у всего мира прощения за Америку и едва ли не за то, что он американец? А все эти комментаторы-американцы на YouTube под сюжетами типа "Тупые американцы", которые не жалеют яда и злобы для своих соотечественников, своей культуры, традиций, государства и для самих себя, наконец? А дивизии и армии уклонистов, которые в 1960-х вместо Вьетнама поехали в Канаду?
Правда заключается в том, что "самокозление" может являться специфической русской проблемой на личностном уровне, но на уровне наций она имеет аналоги.
Американские ура-патриоты, каждое утро лобызающие флаг, — это только одна сторона медали. Для значительной части леволиберально настроенных американцев поносить "свое" — такой же стандарт, как для здешней "демшизы".
Уместна аналогия, хоть и не полная, между Крыловым и Дмитрием Галковским. Там, где последний пишет об особенностях русского характера и сознания, — это иногда просто гениально. Когда русский мужчина (который когда-то был русским мальчиком) читает "Бесконечный тупик", у него периодически перехватывает дыхание от шока узнавания себя. И у Галковского это глубже и тоньше, чем у Крылова, подход которого преимущественно функциональный (насколько та или иная русская черта или модель поведения полезна для каждого и для нации в целом?). Но когда у "ДЕГа" начинается "Англия" — туши свет. У главреда АПН этот контраст, конечно, не такой вопиющий. Но если присмотреться к его построениям, то можно обнаружить, что многие из них держатся на честном слове.
Книга "Русские вопреки Путину" предоставлена редакции магазином "Флананстер"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
