Резонансная статья заместителя главреда "Известий" Бориса Межуева содержит много ценных признаний. Например, признание того, что восторг от аннексии Крыма — это и есть тот материал, который скрепляет весьма разнородное "новое путинское большинство" или "путинский консенсус". Конечно, на сегодняшний день этот консенсус достигнут и по более широкому кругу вопросов, но захват Крыма — это единственное, что может предъявить режим в качестве видимого успеха, способного вызвать энтузиазм. Без этого энтузиазма, эйфории путинское большинство неизбежно рассыпется. Слишком оно разнородно. Ничего иного духоподъемненького у режима нет.
Правда, дальше Межуев фактически признает, что дело не в Крыме. А в чем? В самоопределении восточнославянской цивилизации. Вот Украина сохранила верность "мировому гегемону", а Россия против него восстала. "Мировой гегемон" — понятное дело, Запад. Межуев проводит аналогию с войной за независимость США. Штаты отделились от Англии, а Канада сохранила верность британской короне. Сегодня Россия — это Штаты тогда, а Украина — это Канада.
Аналогия Межуева некорректна. Формально отделившись от Англии, США сохранили цивилизационное единство с тогдашним "мировым гегемоном" — Западной Европой. Они вдохновлялись идеями европейского Просвещения и, в свою очередь, повлияли на европейские буржуазные революции. Но рассуждения Межуева интересны тем, что еще раз показывают: теория "войны цивилизаций" — важнейшая идеологическая составляющая крымнашизма. Россия ведет войну за незападный путь развития, за незападную общественную модель. И в этом контексте аннексия Крыма действительно важна. Символически. Попрание международного права, вероломное нарушение заключенных договоров — это, конечно, элементы самоопределения незападной модели.
Любопытны и представления Межуева о демократии. Она, по его мнению, отличается от авторитаризма тем, что при ней меньше свободы, меньше прав. Если значительное большинство достигает широкого консенсуса по некоторым наиболее важным для общества вопросам, оно лишает доступа к участию в политической жизни несогласное с ним по этим вопросам меньшинство. Вот авторитарный правитель, не зависящий от волеизъявления общества, может при желании позволить существовать и даже высказываться радикально несогласному с большинством меньшинству, защищая его от большинства. А при демократии большинство обязательно вытеснит таких несогласных из общественной жизни вообще, заставит либо замолчать, либо перебраться в другую страну.
Межуев утверждает, что так происходит и в странах Запада.
Это явное искажение реальности. Вся западная демократия построена на системе многочисленных гарантий прав всевозможных меньшинств. Власти не решают вопрос допуска тех или иных политических сил на политическую арену. Доступ свободный. Ограничения есть, но скорее символические и легко обходимые.
В годы "холодной войны" просоветские компартии явно не входили в состав "демократического консенсуса значительного большинства" стран Западной Европы. Тем не менее в политике присутствовали, получали от 5 до 25 процентов голосов на выборах. Межуев же предлагает подумать о том, не пора ли полностью исключить из политической жизни примерно пятую часть российских граждан, не согласных с крымнашизмом.
На практике это означает в первую очередь лишение возможности высказываться и участвовать в выборах. Для достижения этого можно использовать как методы неформального давления (отказы в помещениях, перекрытие финансовых источников) и манипуляции с действующим законодательством (надуманные придирки к партиям и СМИ), так и введение новых запретов на выражение определенных мнений с реальными репрессиями за их нарушение. В обоих случаях это методы силовые. Причем первый набор методов уже в основном исчерпан. Ну, можно еще снять с регистрации "Яблоко" и ПАРНАС, тем самым окончательно лишив несогласных с крымнашизмом возможности участия в выборах по партийным спискам. Но сейчас опять возвращаются одномандатные округа. Можно закрыть "Эхо Москвы" и "Новую газету". Но останется интернет.
Между тем Межуев ставит вопрос о необходимости полностью убрать оппозицию крымнашизму с арены российской истории. Положение, при котором эта оппозиция сохраняет даже сегодняшние чисто символические возможности заявлять о себе, его явно не устраивает. Ведь при таком положении большая часть людей творческих, мыслящих, независимых, большая часть культурной элиты перетекает на сторону оппозиции, ориентированной на "мирового гегемона".
Можно только поблагодарить г-на Межуева за признание того, что крымнашизм — это идеология людей не творческих, не мыслящих и не имеющих собственного достоинства. Идеология гопников из подворотни. Идеология, которой культурная элита по природе своей враждебна.
Что ж, Межуев в социальном отношении очень точно идентифицировал врага. Как же можно не допустить перетекания потенциальных национал-предателей на сторону национал-предателей открытых? Ясно, что для представителей культурной элиты, осмелившихся открыто обозначить свою оппозицию крымнашизму, должны быть созданы условия, исключающие возможность творческой самореализации. Как это делается, все знают. Но и этого мало. Без уголовного преследования и реальных тюремных сроков за публичное отрицание крымнашизма заставить пятую часть населения замолчать и довольствоваться пребыванием во внутренней эмиграции невозможно.
На это и направлена "программа Межуева". Это программа перехода от "либерально-авторитарной" политики, сохраняющей жизнь (хотя и жалкую) ни на что не влияющей оппозиции, к политике "тоталитарно-демократической", полностью выбрасывающей оппозицию из истории. Статья Межуева — это хоть и очень аккуратно высказанная, но совершенно недвусмысленная угроза Кремлю: если он не проведет полную зачистку оппозиции, национал-предательской культурной элиты, "простой народ" из подворотни не поймет.
Статья Межуева — манифест оппозиции справа крайне правому путинскому режиму. Надо отдать должное Путину. Он всегда придерживался принципа необходимой достаточности репрессий. Оппозиция справа — это партия решительного завершения тоталитарного реванша. Репрессии для нее — суть системы, а не просто средство. И как бы ни была наша политика имитационна и манипулятивна, у этой партии есть своя жизнь, отдельная от Путина. Мы не знаем, кто конкретно покровительствует этой партии в "кремлевских башнях". Но мы точно видим, что именно она уже давно уверенно контролирует все "большие медиа" — центральные телеканалы и крупнейшие газеты.
Только не надо призывать спасать Путина и его "партию умеренной крови" от страшной и ужасной "партии кровищи". Я не пойду спасать Путина, даже если завтра Кремль будут штурмовать Бес со Стрелковым и Мозговым.
Напротив, перефразируя великого Черчилля, могу сказать: если завтра в Кремль вторгнется Бес со своими головорезами, я сочту своим долгом, как минимум, опубликовать благожелательную колонку о Сатане. У "партии кровищи" тоже есть свое предназначение. Она помогает и оппозиции — той, не принявшей крымнашизм пятой части населения — самоопределиться с выбором:
или смириться с жизнью безгласных зэков, обслуживающих своих тюремщиков, или разрушить государство людей из подворотни.
Статья Межуева дает и оппозиции четкую платформу для самоидентификации. Мы, пятая часть населения РФ и ее пятая колонна, ведем войну за выбор Россией цивилизационной модели. Мы ведем войну за Россию как неотъемлемую часть евроатлантической цивилизации. Мы защищаем человеческую цивилизацию в целом. Потому что крымнашизм, объявляющий доблестью вероломство и грабеж, не только превращает в дикарей без совести и морали население России. Он стремится отбросить весь мир в состояние хаоса, в котором новые варвары будут мечом писать границы сфер своего влияния по телу живых народов. Крымнашизм — угроза человечеству.
