1.
Два дня подряд (точнее, пол-дня, день и еще пол-дня) общался с ребятами из НКО Приднестровья. Того самого Приднестровья, которое непризнанное недо-государство, где замороженный вооруженный конфликт уже четверть века, и вообще, если кто про него и вспомнит, то сразу же скажет, что там, поди, ужас-ужас-ужас. И пригласили меня рассказать им, что делать и как себя вести при обысках, арестах, задержаниях и т.п. – все точно ложилось в масть. И встречались мы в Одессе, т.е. вроде как на нейтральной территории…
Но что-то с самого начала пошло не так. Нет, ребята замечательные, совсем не провинциальные, вполне в курсе всего, что творится в мире, но… делающие своей НКО кучу обычных, нужных, полезных дел: проводя фестивали документальных фильмов, дискуссионные клубы, лекции и семинары, оказывающие юридическую помощь жителям городов и сел, организующие выставки современного искусства и музыкальные концерты. Рекламирующие их, кстати. Получающие при этом гранты от Евросоюза и, страшно сказать, от NED. НКО, которую тамошние власти терпят, даже дают жить и – нет-нет, правда! – иногда даже сотрудничают с ними.
Да, тучи, конечно гуляют (иначе не приглашали бы меня рассказывать о том, о чем я рассказывал), но как-то больше на горизонте. Да, риски, конечно, есть, но пока больше теоретические или локальные…
Вот я и чувствовал себя все эти два дня "не так" - чувствовал себя в отпуске с фронта. Такие два дня без войны. Которая привычно для нас идет в нашей стране. Настолько привычно, что мы уже перестаем понимать, как может быть иначе.
"Вы там держитесь, на войне!" - сказали они прощаясь. И я поехал в аэропорт. Увольнительная с фронта заканчивалась.
2.
Я летел над всей Украиной и над половиной Белоруссии с юга на север, а потом из Минска на восток над Белоруссией и Россией в Москву. День был ясный и сидел я у иллюминатора. Сидел и смотрел на землю внизу. На сплошь возделанную землю от Одессы до Полесья, на сплошь возделанные поля, выкроенные среди Полесских лесов, на сплошь обихоженные поля в Белоруссии до российской границы – и на зарастающие кустовьем, давно заброшенные поля в России – от границы и до Москвы.
Не до полей. Что же делать, мужчины ушли, побросавши посевы до срока. Вот, уже их не видно из окон – потерялись в дорожной пыли…
Война, не до полей.
3.
"Добро пожаловать в Одессу!" - улыбнулся мне пограничник, мигом поставивший штамп в моем паспорте в аэропорту. Только на третий день, увидев полицейского, в жарком мареве лениво спускающегося к морю, я вдруг понял, что два дня их не замечал вовсе.
Симпатичная девушка на пограничном контроле в Домодедово рассматривала мой российский паспорт столь долго и пристально, как будто это был паспорт неведомого государства Кирибати, не меньше. Перед зданием аэропорта стояло с десяток полицейских и автозак. Выйдя из Павелецкого вокзала по прибытии на Аэроэкспрессе, первые, кого я увидел, были то ли полицейские, то ли нацгвардейцы в камуфляже и с автоматами на груди. Новыми, последней модели. Не за спиною - наперевес.
Отпуск с фронта закончился.
Все должно в природе повториться: и слова, и пули, и любовь, и кровь – времени не будет помириться.
! Орфография и стилистика автора сохранены
