Уже год, как путинская Россия вероломно напала на Украину. Уже год в центре Европы полыхает полномасштабная война. Гибнут десятки тысяч человек. Жизнь миллионов изломана. Растоптаны все нормы права и морали. В Европу вернулись кровопролитие, страдания и горе, которых она не знала с 1939–1945 годов. Опрокинуты выработанные с тех пор представления людей о допустимом и недопустимом, служившие барьером для насилия и жестокости.
Аналитические центры — и военные, и гражданские — бьют тревогу по поводу вполне реальной перспективы затяжной войны, в которую сначала почти никто не верил. Сначала не верили, что Украина выдержит удар намного превосходящей ее силы. Не вытерпит боль, сломается, капитулирует. Потом не верили, что к боли от огромных потерь в явно не оборонительной войне окажется совершенно нечувствительно российское общество, вполне привыкшее к постиндустриальной расслабленности.
Однако похоже, что постиндустриальная расслабленность сыграла с российским обществом злую шутку. Общераспространенным является мнение, что модернизация общества делает человека весьма чувствительным к нарушению того комфорта, того уровня защищенности и безопасности, к которым он привык. Человек усваивает определенные социокультурные нормы, и откровенное зверство вызывает у него отторжение. Он достаточно рационален, и его трудно увлечь химерами имперского величия, мирового господства и прочего мессианства. Его трудно обмануть и выдать откровенно захватническую войну за защиту своего дома.
Но то ли постиндустриальная модернизация в России оказалась слишком поверхностной, то ли слишком глубокой оказалась разрушительная работа, проделанная в людях кремлевскими растлителями за два десятилетия. Об этом еще будут спорить исследователи. Но факт остается фактом: российский обыватель равно нечувствителен и к страданиям украинцев, и к тому, что война все более вторгается в его спокойную жизнь.
Многие отказываются признавать путинский режим реинкарнацией нацизма, потому что не видят в обществе подлинной политической и идеологической мобилизации, подлинного массового воодушевления. То есть оно всё как бы и есть, но чисто имитационное, формальное, бледное. И это действительно "ноу-хау" путинщины. Путинский постмодернистский нацизм — это "нацизм на минималках".
И именно это придает ему живучесть. Общество совершенно не одержимо стремлением к победам, но и неудачи его особенно не травмируют. Оно даже не заметило "потери" Херсона. Не больно-то и хотелось. И уже нет никакой уверенности в том, что режим Путина начнет рушиться даже после "потери" Крыма, который когда-то ненадолго воспламенил сердца россиян.
Это новый способ защиты своего комфорта. Бегство от любых переживаний. В результате люди становятся безразличны и к другим, и к самим себе. А отключив способность переживать и сопереживать, уже совсем легко отключить и совесть, и способность рационально, логически мыслить. На выходе мы получаем то же, что и в Германии Гитлера: людей, с которыми власть может делать любые мерзости и которых она может заставить делать любые мерзости.
Вот это и позволяет кремлевскому Гитлеру вести затяжную войну, методично подкидывая в ее топку все новые порции мобилизованного "мяса". Не очень большие. Но вполне достаточные, если западные союзники Украины будут продолжать "избегать эскалации". И далеко не очевидно, кто в этой затяжной войне устанет раньше: Россия, Украина или "коллективный Запад".
Потому-то и бьют тревогу аналитические центры. Только выводы они делают прямо противоположные. Одни предательски призывают западные правительства принудить Украину согласиться на очередное "замораживание конфликта" по новой фактической линии фронта. Другие предлагают быстро закончить войну, обеспечив решительную победу Украины и изгнание российских захватчиков со всех оккупированных ими украинских территорий.
За год войны западные лидеры прошли большой путь. Они поняли многое из того, чего упорно не хотели понимать раньше. И про природу нацистского режима Путина, и про глобальный, экзистенциальный характер этой войны. И если судить по их заявлениям, они решительно взяли курс на победу Украины. Однако этот курс вступает в прямое противоречие с продолжающимися попытками "избегать эскалации".
Остаются в силе установки на недопущение "территориального расширения конфликта", "расширения состава его участников", "втягивания в конфликт стран НАТО". Но пока эта установка действует, нацистский диктатор России имеет возможность шантажировать мир именно этим. Шантажист шантажирует тем, чего боится объект его шантажа.
Путин в любой момент может "расширить конфликт" и территориально, и по составу участников, "втянув" в него, например, Беларусь и Молдову. Возможно, это не принесет ему военных побед, но это будет еще одной психологической победой над Западом, ибо вновь продемонстрирует его бессилие.
Наконец, Путин может в любой момент атаковать какую-либо страну НАТО, объявив законным поводом для этого идущую через ее территорию военную помощь Украине. Даже если такая атака будет чисто символической, она поставит НАТО перед кошмарным выбором: утереться или ответить. А ответить — это и есть та самая "эскалация". И единственный способ лишить шантажиста его оружия — перестать ее бояться.
Франко-американский писатель Джонатан Литтелл считает, что Запад продолжающимися дипломатическими увертками сам дает Путину повод верить в свою конечную победу. "Какую бы помощь они ни оказывали Украине, западные державы постоянно отчаянно сигнализируют, что у них есть ограничения", — пишет он.
Действительно, как можно понимать слова президента Франции Макрона, который, сказав, что только победа Украины на поле боя создаст условия для мирных переговоров, вскоре добавил, что надо избежать полного поражения России? Лидеры Запада продолжают биться над задачей: как сделать так, чтобы Украина победила, но и Россия не потерпела поражение. Эта задача не имеет решения. Когда вам навязывают войну, которую вы не выбирали, у вас есть только один выход — выиграть ее, убежден Джонатан Литтелл. И с ним невозможно не согласиться.
