В Иране во второй тур президентских выборов вышли реформист Масуд Пезешкиян (44,4%) и консерватор Саид Джалили (40,4%). Фаворит избирательной кампании, спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф остался третьим (14,3%) и призвал поддержать Джалили. Четвертый кандидат, Мостафа Пир-Мохаммади, стал аутсайдером с 0,88%.
Скоротечная избирательная кампания развивалась по сценарию поляризации, что сломало стратегию Галибафа, который с самого начала стремился "центрироваться", позиционируя себя в качестве консерватора, но при этом готового к компромиссам. Так, по ключевому внешнеполитическому вопросу – отношению к переговорам с Западом – он занял промежуточную позицию, заявив, что Иран должен вести переговоры с западными странами, но только в том случае, если это приведет к снятию санкций. Тогда как Пезешкиян однозначно высказался за переговоры (и развитие отношений со всеми странами, кроме Израиля), а Джалили – против переговоров и за выстраивание связей с Россией, Китаем и арабскими странами (он позиционировал себя как идейный преемник погибшего в авиакатастрофе президента Эбрахима Раиси).
Избирательную кампанию Галибафа фактически "добил" рахбар (духовно-политический лидер страны) аятолла Хаменеи, который 25 июня подверг критике веру некоторых политиков в то, что прогресса можно достичь, только полагаясь на иностранные державы, и иллюзию, что США - единственный путь развития. Эта критика была явно направлена против Пезешкияна, но дальнейшие слова Хаменеи наносили удар уже по позициям Галибафа. Рахбар расценил отказ от доверия к иностранцам как "демонстрацию доблести и национальной независимости". С помощью этих двух компонентов, отметил он, иранская нация продемонстрирует свои возможности, характер и мощь и добьется дальнейшего уважения на мировой арене.
Бескомпромиссное высказывание Хаменеи соответствовало политическому позиционированию только одного кандидата – Джалили. Полностью лояльный Джалили стал более удобной фигурой для Хаменеи, чем куда более самостоятельный и амбициозный Галибаф с собственной системой связей в Корпусе стражей исламской революции (КСИР).
Свою роль могло сыграть и то обстоятельство, что Пезешкиян и Джалили лично не обвинялись в коррупции (хотя консерваторы стремятся связать Пезешкияна с коррумпированными фигурами из лагеря реформаторов). Галибафа же СМИ неоднократно обвиняли в коррупции на посту мэра Тегерана, он выглядел в глазах многих избирателей представителем оторвавшейся от простого народа элиты. Такая протестная логика голосования была свойственна выборам 2005 года, когда признанный фаворит аятолла Али Ахбар Хашеми-Рафсанджани проиграл мэру Тегерана Махмуду Ахмадинежаду, выступавшему с популистскими лозунгами.
Нынешние иранские президентские выборы прошли по ярко выраженному конкурентному сценарию и сопровождались мобилизацией реформистов, которые в последние годы были маргинализированы. Президентские выборы 2021 года прошли по сценарию, обеспечивавшему победу Раиси. На парламентских выборах марта 2024 года большинство кандидатов-реформистов были дисквалифицированы. Сейчас к участию в президентской кампании из числа реформистов был допущен лишь нехаризматичный и малоизвестный Пезешкиян, который в результате получил относительное большинство голосов в первом туре. Экономические неудачи реформистского правительства Хасана Рухани стали забываться, а недовольство вмешательством государства в частную жизнь граждан и усталость от жесткого внешнеполитического курса среди населения крупных городов, включая Тегеран – увеличиваться.
Второй тур выборов состоится 5 июля – и ключевую роль в их исходе может сыграть явка. Сейчас она была крайне невысокой – около 40% - что выгодно консерваторам, рассчитывающим на привлечение на сторону Джалили электората Галибафа. Надежда реформистов на то, что явка под влиянием успеха Пезешкияна и его быстрой "раскрутки" будет расти, и избиратели, не проголосовавшие в первом туре, увидят в нем своего кандидата. Высокая явка выгодна реформистам – в 2013 и 2017 годах, когда они выигрывали выборы, она составляла 72-73%.
! Орфография и стилистика автора сохранены
